Евразийское экономическое сообщество

Статья написана на основе выступления Евгения Примакова на заседании "Меркурий-клуба" 13 января 2012 года.

Традиционно мой доклад на "Меркурий-клубе" в канун Старого Нового года посвящается минувшему году. 2011-й был насыщен знаковыми событиями и заявлениями руководящих деятелей, намечающих путь России в будущее. Особого внимания заслуживают выборы в Государственную Думу и начавшийся процесс избрания президента, но начну с экономики.

Пожалуй, наиболее значимым следует считать провозглашенный президентом Дмитрием Медведевым курс на модернизацию. Ни у него, ни у председателя правительства Владимира Путина не было сомнений, что модернизация должна охватывать все сферы жизни общества. Но это нисколько не преумаляет ту особую роль, которую должна сыграть модернизация в области экономики.

Постиндустриализация или реиндустриализация?

В 2011 году курс на модернизацию экономики России оставался неопределенным. Многими экономическая модернизация видится как процесс, который позволит нашей стране скопировать нынешнюю ситуацию на Западе. Если речь идет о достижении западных стандартов в уровне жизни, в технико-технологических инновациях, согласен: нужно и нам быть на этом уровне.

Но при таком правильном понимании ряд экспертов считает, что перед Россией стоит задача попасть в постиндустриальный мир, в котором уже находятся развитые западные страны. Причем постиндустриальный мир рассматривается чуть ли ни как универсальный переход к новому глобальному разделению труда: в развитых странах концентрируется своеобразная "фабрика мыслей" - знания, наука, выход на передовые технологии, также сфера услуг, а производство все больше оседает в развивающихся странах Азии и Латинской Америки. Для перехода России в такой "постиндустриальный рай" достаточно, дескать, развить, с одной стороны, ряд прорывных технологий, например, с западной помощью в специально отстраиваемом "Сколково", а с другой - демократические институты. Но как быть с тем, что нынешняя Россия имеет слабую, неконкурентоспособную промышленность, особенно машиностроение? Пройденный нами путь с момента распада Советского Союза обернулся огромными потерями в промышленности.

Думаю, что слова Владимира Путина о неизбежности реиндустриализации нашей страны можно считать альтернативой "прыжку" России в постиндустриальный мир. Однако важно развернуть идею реиндустриализации в продуманную промышленную политику, в "дорожную карту" движения к новой промышленной базе России на основе высших мировых технико-технологических достижений. Международное разделение труда вполне реальный процесс, но наша страна не должна, не может быть абсолютно зависимой от импорта продукции современной промышленности.

Да не только масштабного, но зависимости даже от единичного импорта для того, например, чтобы сохранить Россию в качестве космической державы. Заместитель руководителя Роскосмоса Анатолий Шилов рассказал, почему некоторые из первых аппаратов ГЛОНАСС М, по его словам, "начали сыпаться".

Остро проявилась необходимость замены одной из деталей, которую раньше во всем мире выпускали только на двух предприятиях - в России и в США. Российское предприятие их перестало производить и одновременно выяснилось, что у нас нет возможности купить необходимые электронные компоненты за рубежом. Как сказал Анатолий Шилов, "повезло, что удалось еще найти специалистов, которые смогли восстановить оборудование и производство". А если бы не повезло? Руководитель Роскосмоса Владимир Поповкин охарактеризовал положение дел во всей отрасли как кризис, что выразилось в отсутствии ее модернизации и недостатке специалистов. И это относится к космической отрасли, которой мы гордимся и уделяем ей особое внимание. А что говорить о других отраслях?

Кстати, один из наших видных экономистов Владислав Иноземцев, который еще недавно был сторонником превосходства постиндустриального мира, 14 декабря 2011 года в журнале "Россия в глобальной политике" написал: "Разумеется, мир изменился - но, как показывают события последних лет, не настолько, чтобы списать как негодные устоявшиеся хозяйственные закономерности. Мир XXI века останется миром обновленного, но индустриального строя".

Этот справедливый вывод, естественно, нисколько не умаляет важности изучения при новой индустриализации России опыта развитых стран, добившихся больших успехов в освоении научно-технического прогресса. При этом, однако, нельзя абстрагироваться от наших собственных достижений в советский период. Навряд ли принесет успех, например, заимствование американского опыта по превращению университетов в центральное звено развития науки. В России существует (что вызывало и вызывает, не побоюсь этого слова, зависть у многих американских и других зарубежных ученых) уникальная по своим возможностям Академия наук с ее многочисленными научными центрами и институтами. Вот, что нужно развивать в первую очередь.

Чтобы провести новую индустриализацию такой огромной, самой большой в мире по территории страны, нужна новая экономическая модель. И речь идет не только о том, чтобы слезть с сырьевой иглы, развить на инновационной основе промышленность, сельское хозяйство. Нужно решительно выкорчевать те пережитки 1990-х годов, которые проросли и в сегодняшнюю Россию.

Наследство девяностых?

Несомненный интерес представляет собой "процесс года" - так бы я назвал лондонский суд, разбирающий иск Березовского к Абрамовичу. Меня, я уверен, как и большинство соотечественников, потряс обмен признаниями на лондонском суде. Абрамович заявил, что поэтапно выплачивал Березовскому 2,5 миллиарда долларов за то, что тот обеспечивал ему "крышу". Об уровне этой "крыши" говорят показания Абрамовича, что он может назвать своим другом бывшего главу администрации президента Александра Волошина. Подтверждением этих слов является появление в суде и выступление Волошина в пользу Абрамовича.

Березовский, в свою очередь, утверждает, что он придумал и "пробил" схему нефтяной компании "Сибнефть", как известно, образованной указом президента Б.Н. Ельцина на базе одного из самых современных советских нефтеперерабатывающих заводов в Омске, и богатейшего месторождения "Ноябрьскнефтегаз". Все это, по словам Березовского, было выкуплено Абрамовичем за 100 с лишним миллионов долларов, полученных в кредит. В дальнейшем тот продал тому же государству компанию за 13 миллиардов долларов. Березовский подал иск, претендуя на часть этой суммы, т.к. он, по его словам, был акционером "Сибнефти". Абрамович отрицает это, и тут всплывает еще одна своеобразная "деталь": владельцы крупнейших компаний не значились их акционерами. Отсюда прямой вопрос: а вообще платили ли они налоги государству?

Я остановился на лондонском процессе не только в интересах правильного прочтения нашей недавней истории. Но главное не в том, чтобы поднимать волны ретроспективных разоблачений, а сконцентрировать внимание на необходимости избавляться от тех негативных проявлений 90-х годов, которые все еще существуют, и в немалых масштабах, в нашей стране.

Основное зло

Оно сказывается по сей день в сращивании государственных служащих, в том числе высоких рангов, с бизнесом. Это открывает широкий простор для коррупции, которая разъедает всю страну. Вместе с тем такое сращивание образует почву для неверия властям все возрастающего числа российских граждан. Для борьбы с этим злом предпринимаются меры: госслужащие теперь декларируют информацию о своих доходах и покидают советы директоров компаний. Но куда больший эффект имело бы обязательное декларирование крупных расходов государственных служащих и менеджеров госкомпаний. Об этом не раз говорилось с высоких трибун, но акцент не сделан на важнейшем направлении решения столь актуальной проблемы - необходимости ратифицировать без всяких изъянов Конвенцию ООН против коррупции. Речь идет о нератифицированной 20-й статье Конвенции. В этой статье определяется понятие "незаконного обогащения", которое как раз и должно рассматриваться как разница между задекларированными доходами и расходами. Ратификация 20-й статьи Конвенции ООН позволит поставить серьезную преграду на пути разгула коррупции среди лиц, занимающих должности во всех государственных сферах - федеральных, региональных и муниципальных.

В целом далеко не в полную силу используются те инструменты контроля, которыми мы располагаем. Слаб парламентский контроль за исполнительной властью. Отсутствуют жесткие механизмы применения санкций по заключениям Счетной палаты. Нет обязательного расследования по выступлениям СМИ о сращивании госслужащих с бизнесом - либо самих, либо через своих родных и близких.

Владимир Путин 19 декабря минувшего года показал "во всей красе" положение, сложившееся после трех лет реформы РАО ЕЭС. Руководство многих компаний монопольно контролирует энергетику целого региона, создавая через родственников фирмы поставщиков, подрядчиков, сбытовые компании. Зачастую они регистрируются на подставных лиц, а принадлежат тому, кто входит в совет директоров генерирующей компании. В ряде регионов электроэнергетика полностью подконтрольна одному из местных руководителей. Осуществляются подозрительные операции с использованием офшорных зон. Нужно сказать, что коррупционные схемы широко действуют не только в энергетике.

Поспешные отставки лиц, несущих прямую ответственность за широкое проникновение коррупции в экономику, обоснованы. Обосновано и заведение ряда уголовных дел. Главное, однако, в том, чтобы искоренить сами коррупционные схемы, а серьезного продвижения здесь пока не началось.

Владимир Путин сделал немало для того, чтобы продолжением так называемых реформ 90-х годов не стал приход олигархов к власти. В настоящее время предстоит не менее важная работа против монополий в экономике, повсюду внедряемых крупными предпринимательскими структурами. Владимир Путин назвал приоритетной задачей на предстоящий период также "вывод национальной экономики из офшорной тени". Без решения этих двух задач трудно представить себе не только модернизацию российской экономики, но и будущее страны.

Опять о роли государства

Следует сказать, что много справедливой критики за последнее время звучит в адрес государственных компаний. Все они без исключения, очевидно, нуждаются в масштабной антикоррупционной проверке. Но такая критика не должна обобщаться в виде вывода либералов о необходимости ухода государства из экономической жизни страны.

Между тем реиндустриализация невозможна, если победит линия на вытеснение государства из экономики.

Мы уже прожили 20 лет с момента отказа от директивного планирования. Возврата к прошлому нет и быть не может. Справедлив вывод и о том, что Россия не строит госкапитализм. Но все это не идентично тому, что государству нет места в экономике - ни как ее регулятору наряду с рынком, ни в качестве собственника части средств производства. А именно с такими требованиями продолжали выступать в 2011 году наши либералы. Допустим чисто гипотетически, что их позиция восторжествует. Сможем ли мы в таком случае радикально изменить структуру российской экономики? Двадцатилетний опыт показывает, что рынок сам не решает эту задачу. Сможем ли мы переадресовать рынку осуществление новой индустриализации страны? Думаю, что очень немногие эксперты готовы положительно ответить на этот вопрос.

Конечно, нельзя исключать приватизацию госсобственности. Но критерием ее необходимости должен быть уровень эффективности производства при том или ином собственнике. Осуществляя приватизацию, следует, очевидно, учитывать, особенно в данный момент, интересы не только безопасности, но и реиндустриализации России. Множество случаев, когда приватизированные предприятия в погоне за сиюминутной выгодой меняют профиль, оставляя вакуум в производстве необходимой стране продукции. Известно и то, как приватизация, сопровождаемая неоправданным дроблением, болезненно ударяет по интересам российских потребителей.

Сохранение роли государства в экономике полностью совместимо с "разгрузкой" государственных полномочий. Существуют два направления такой "разгрузки". Первое - передача излишних государственных функций на общественный уровень. Следовало бы возродить во всем объеме административную реформу, которая тихо скончалась еще задолго до 2011 года. Сокращение отдельных избыточных государственных функций от случая к случаю не решает эту проблему.

Второе направление - передача ряда государственных полномочий по горизонтали: с федерального на региональный и с регионального на муниципальный уровень. Это возможно только в том случае, если делегирование полномочий произойдет одновременно с обеспечением тех, кто их получает, необходимыми доходными источниками. Без всякого преувеличения можно прийти к выводу, что таким путем произойдет новое наполнение федеральной системы в России. Этот процесс, который следует осуществить вновь избранному президенту и новому руководителю правительства, ни в коем случае не должен повторять ситуацию 1990-х годов, когда к административным образованиям Российской Федерации был обращен лозунг "Берите столько суверенитета, сколько сможете!". В результате последовавших после этого напряженных переговоров руководители национальных республик убирали из своего законодательства все, что противоречило общероссийским Конституции и закону. Хорошо, что тогда победил разум. Сегодня серьезную опасность представляет провозглашенная готовность сопроводить столь необходимую экономическую децентрализацию даже дифференциацией правовых режимов на общероссийском поле.

Хотел бы подчеркнуть, что разностороннее участие государства в экономической жизни отнюдь не противоречит, во всяком случае не должна противоречить интересам частного предпринимательства. Более того, государство, используя политику в области налогов, пошлин, целенаправленные кредиты, строительство инфраструктуры, другие рычаги, должно обеспечить лучшие условия для развития частного сектора. Особое значение при этом имеет поддержка малого и среднего предпринимательства. Акцент на развитие таких структур необходим и для роста занятости населения, и для нейтрализации стремления крупного бизнеса к насаждению монополий, и для создания сильного среднего класса - именно сильного, благополучного, патриотичного, большинство которого не поддержит разрушительную "цветную революцию".

Роль государства в экономической жизни важна и для того, чтобы сократить резкое различие населения по доходам. Разрыв между 10% самой богатой и 10% самой бедной частью населения России превышает показатели развитых западных стран в 2-3 раза. Расстояние между двумя этими полюсами не сократилось в 2011 году. В этом заложена угроза социальной стабильности в стране.

Перераспределительная функция государства должна выражаться и в дифференциации налогов в зависимости от доходов. До сих пор не пойму, почему мы принадлежим к тем немногим странам, у которых нет прогрессивного налогообложения. Разговоры о том, что отказ от плоского налога вызовет уход в тень большого числа крупных предпринимателей, не состоятельны. Необязательно и закручивать прогрессивное налогообложение до уровня, при котором могут пострадать квалифицированные специалисты. Да, крупные предприниматели, естественно, не должны превращаться в изгоев. Я категорически против того, чтобы бизнесменов зачисляли в категорию олигархов только потому, что они крупные. Но это отнюдь не снимает острой необходимости продумать и осуществить меры социальной консолидации общества.

От выборов до выборов

Главным внутриполитическим событием минувшего года в России были выборы в Государственную Думу. Магистральный вывод из совершенно различных проявлений общественного мнения в том, что произошло ослабление позиций правящей партии "Единая Россия". Она потеряла 15% избирателей и конституционное большинство в парламенте. Одновременно возросло число мандатов у Коммунистической партии Российской Федерации и "Справедливой России" не только в Госдуме, но и в законодательных органах регионов и муниципалитетов, особенно в крупных городах.

Падение престижа "Единой России" выглядит еще контрастнее на фоне тех преимуществ, которые она имела по сравнению с другими партиями. Ее избирательный список возглавил президент Дмитрий Медведев, лидером партии, что неоднократно подчеркивалось ее руководством во время предвыборной кампании, является Владимир Путин. От "Единой России" зависят губернаторы: по существовавшей на момент выборов практике на губернаторские должности могли претендовать лишь те, которых выдвигала партия власти, а нахождение на этом посту тесно увязывалось с успехами "Единой России" на выборах в регионах. Трудно назвать атрибутом демократии угрозы, а затем и ряд "оргвыводов" в отношении тех местных руководителей, которые не обеспечили надлежащих процентов голосов за "Единую Россию". Положения не спасает и такое разъяснение: они, мол, утратили доверие избирателей, т.к. были выдвинуты на свои посты по представлению партии власти. Как будто критерием отсутствия доверия населения является количество голосов, поданных не за "Единую Россию".

Можно много говорить об успехе правящей партии, которая сохранила большинство в парламенте, но представляется, что это не лучший способ реальной оценки создавшегося положения. И дело не только в ошибках самой "Единой России" - и идеологических, и политических, да и моральных в некоторых случаях. Дело не столько и в ее промахах в предвыборной гонке. По-видимому, не следует преувеличивать и протестные голоса, отданные другим партиям, - протест выразился, в основном, в неучастии в выборах. А их результаты означают по большому счету усиление тенденции к укреплению левоцентристских сил в стране. Тенденция к левоцентризму в России очень сильна - и традиционно-исторически, и потому, что наша экономика сознательно ориентируется на решение социальных задач населения. "Единая Россия", вспомним, создавалась как правоцентристская, консервативная партия. Правда, руководство "Единой России" сделало ряд шагов влево, но это коренным образом не меняет ситуацию. "Единая Россия" продолжает колебаться между позициями "государственников" и либералов.

Нескончаем поток заявлений со стороны наших политологов, что нужно заполнить правое крыло политического баланса сил в России. Это было бы полезно - кто спорит. Но важнее, как мне кажется, иметь настоящую не левую, а левоцентристскую часть политического баланса. Слева от центра две партии, пользующиеся поддержкой значительной части населения, - в первую очередь КПРФ, а теперь и "Справедливая Россия". Их сближение могло бы выдвинуть на политическую арену силу, конкурирующую с "Единой Россией" за конституционный приход к власти. В одиночестве ни у КПРФ, ни у эсеров, очевидно, это не получится.

Позиции этих партий по многим вопросам схожи. Разделяет их оценка роли И.В. Сталина как личности. Представляется, что сегодня вопрос следовало бы рассматривать в другой плоскости: понимание необходимости внедрить в нашу жизнь то положительное - время показывает, что его было отнюдь не мало в советский период - и наоборот, наотрез отказаться от крайне негативных, опасных, наконец, преступных явлений в период сталинского руководства страной.

А теперь о выборах президента России, которые состоятся менее чем через два месяца. Оптимальной фигурой на этих выборах считаю Путина, и не потому, что другие претенденты на президентский пост недостойны. У каждого из них есть привлекательные черты - у кого больше, у кого меньше. Но для сегодняшней России, по моему глубокому убеждению, кандидатура Путина предпочтительна. Естественно, что перед выборами внимательно приглядываются к его прошлой деятельности на высших государственных постах. Как у каждого политического деятеля, у Путина были промахи. Они имели место, что особенно ощутимо, в кадровой политике. Но главное в том, что Путин показал себя однозначно в качестве борца с терроризмом, за территориальную целостность нашей страны, за ее эволюционное без всяких разрушительных "цветных революций" развитие, за экономическую устойчивость в условиях мирового кризиса, за улучшение жизни населения, за безопасность России. Одной из его черт является сочетание последовательности в отстаивании принципиальных позиций и отсутствия упертости, когда жизнь заставляет менять подходы, принятые им самим. Разве не об этом говорит, например, провозглашенная Путиным необходимость возвратиться к избранию губернаторов.

Иногда Путина наделяют чертами, ему несвойственными. Нужно сказать, что на Западе это делается часто сознательно. Примером могут служить многочисленные публикации, в которых его представляют в качестве агрессивного лидера, чуть ли не готового разрушить мосты с Западом. Я знаком с Владимиром Владимировичем уже многие годы. Разговаривал с ним на внешнеполитические темы, когда был министром иностранных дел, руководителем правительства и в то время, когда он, став президентом, поручал мне выполнять ряд миссий за рубежом. Мне кажется, что я достаточно хорошо знаю те ценности, которые лежат в основе его внешнеполитического мышления. С одной стороны, и мы это видим, он стремится укреплять обороноспособность России, боеспособность армии, авиации, военно-морского флота. Надеюсь, что в случае избрания Путин внесет коррективы и в далеко не всеми поддерживаемую реформу в армии. С другой стороны, все это ни в коей мере не означает, что он будет вести дело к гонке вооружений или "холодной войне". Я абсолютно уверен, что его желание повысить обороноспособность России нисколько не сочетается с агрессивностью во внешней политике.

А в нашей стране, главным образом среди либеральных кругов, распространяется мнение, что президент Владимир Путин отдаст свои силы установлению стабильности ради стабильности. Путин уточнил свое кредо - "стабильность в развитии". Необходимость модернизации всех сторон жизни нашего общества укладывается в это сочетание.

Но все перечисленное не исключает того, что Путин в случае его избрания президентом должен приобрести и новые черты лидера. Обстановка в стране ощутимо меняется. Накапливается недовольство тем, что провозглашаемые задачи зачастую не решаются, что необходимые меры обновления слишком медленно и далеко не в полном объеме претворяются в жизнь. Особую тревогу порождают действия по манипулированию выборами и шире - общественным сознанием. Все это нашло отражение в массовых демонстрациях и митингах в Москве и других российских городах после 4 декабря. Открывается новый феномен нашей жизни - разрешаемый уличный протест населения.

Нужно сказать, что ряд мер по демократизации общественной жизни уже намечен к осуществлению двумя нынешними руководителями, но пока это лишь направления, контуры. Вновь избранному президенту и новому председателю правительства нужно быть готовыми наполнить их конкретным, с учетом настроений в обществе, содержанием. Одновременно исторический опыт, да и события сегодняшнего дня в мире показывают насущную необходимость поставить закон на службу тому, чтобы развитие демократии не привело к скатыванию страны в пучину взрывоопасной дестабилизации.

Предвыборная гонка в разгаре. Ее нормальную напряженность кое-кто хочет перевести в антипутинскую кампанию. Это делается, уверен, не другими кандидатами в президенты, а группой лиц, стремящихся привлечь под антигосударственные знамена тех, кто справедливо или несправедливо недоволен существующими порядками на местах или в России в целом. Не задумываясь об интересах России, группа организаторов антипутинской кампании поглощена ловлей сигналов, подаваемых из-за рубежа.

Мир, в котором мы живем

Он неимоверно сложен. Экономическая турбулентность, террористическая активность, угроза распространения оружия массового поражения, выступления против авторитарных режимов, приводящие подчас к смуте, хаосу, применение силы со стороны НАТО в стремлении навязать угодные Западу порядки в той или иной стране, тлеющие региональные конфликты, готовые вспыхнуть пожарами, - все это сегодняшний мир. Переплетение экономик различных стран, интеграционные процессы, мировой научно-технический прогресс - все это тоже сегодняшний мир. Остановлюсь не на описании хорошо известных событий, а на том, какие уроки из них следовало бы извлечь нам, нашему государству.

Первое. Тяжести и сложности выхода из глобального кризиса очевидны, но этот выход отнюдь не закупорен. Беспочвенны разговоры о наступающей рецессии в центре мирового хозяйства - в США. По оценкам и прогнозу ИМЭМО, которые зарекомендовали себя как надежные, в Соединенных Штатах темпы роста ВВП в 2011 году превысили 2,2% и в 2012 году будут увеличиваться. Нереалистичны выводы и о резком ослаблении доллара, чуть ли не расстающегося с миссией общемирового платежного средства. На этом фоне вызывает вопрос о призыве к созданию резервной валюты в виде рубля и превращению Москвы в международный финансовый центр, когда доля России в мировой экономике остается на прежнем уровне - 3,7%, а ее вклад в прирост мирового ВВП составил в минувшем году 0,15%. Дело несомненно идет к образованию региональных резервных валют, но путь к этой цели очень долгий и весьма трудный. И, очевидно, он начнется не с России.

Мы часто говорим об объединении БРИК. Иногда эта аббревиатура расширяется. Входящие в БРИК страны объединены более быстрыми темпами развития экономики. Однако и здесь пока Россия намного отстает: в 2010 году ВВП Китая возрос на 10,3%, Индии - на 10,1%, Бразилии - 7,5%. Все это намного больше, чем у России. В 2011 году тенденция в целом сохранилась, несмотря на то, что Россия увеличила объем ВВП.

Второе. Не намерен делать пессимистических прогнозов по поводу кризиса в Европе. Дело, конечно, серьезное потому, что в ряде стран - членов ЕС, призванных стать донорами для погашения долгов других государств, не все согласны с этим - кто открыто, кто в душе. А в государствах-реципиентах кипит народное возмущение против продиктованного Брюсселем сокращения бюджетных расходов в социальной сфере. Выход из кризиса наметился в виде развития наднациональных структур, способных контролировать бюджетную политику государств Европейского союза. Не все готовы к этому, но несомненные трудности не приведут к краху ЕС или даже еврозоны - интеграция в Европе уже пустила глубокие корни. Какие уроки следует извлечь нам из кризиса в Евросоюзе?

Одним из наших завоеваний 2011 года стало создание Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. Проложен путь к общему экономическому пространству, обеспечивающему свободу передвижения в пределах этих стран, капиталов, рабочей силы, услуг. Соответствующие документы уже подписаны, и есть серьезное основание считать, что они будут исполнены. Получила развитие идея Евразийского экономического союза, предполагается, что он должен заработать уже в 2015 году.

Уроки кризиса в ЕС должны послужить тому, чтобы достигнутый интеграционный успех не стал кратковременным. Очевидно, контрпродуктивно торопиться с расширением трехстороннего российско-белорусско-казахстанского объединения, которое является базой Евразийского экономического союза. Очевидно и другое: в развитии интеграционного процесса на постсоветском пространстве не обойтись без наднациональных структур, в пользу которых должна отойти часть суверенитета государств - участников интеграционного объединения - без этой неизбежности интеграция застрянет лишь на начальном этапе. И еще один, как представляется, важный вывод: разноскоростная экономическая интеграция не противоречит потребности широкого охвата стран СНГ военным сотрудничеством, развития Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Характерно, что при всех неудачах в продвижении экономической интеграции страны Европейского союза с небольшим исключением входят в военный союз-НАТО.

Третье. Произошел локальный тектонический сдвиг в регионе Ближнего Востока. "Арабская весна" привела к свержению президентов Туниса, Египта, уходу со своего поста президента Йемена, находившихся десятилетиями у власти, расшатала другие авторитарные режимы в арабских странах. События еще развиваются и куда они приведут, покажет время. Но уже сегодня проступают некоторые их особенности, которые выходят за региональные рамки.

Во время "арабской весны" проявилось в полной мере влияние на политическую жизнь таких достижений современной цивилизации, как Интернет, мобильные телефоны, телевидение. Они становятся практическими инструментами организации людей, недовольных тем или иным режимом. Другая особенность: даже не будучи первоначальными лидерами сил, потребовавших перемен, исламские круги продолжают быть одним из основных элементов политического поля в странах с мусульманским населением. Вместе с тем усиливается тенденция к расхождению между сторонниками умеренного ислама, признающими светский характер государства, и исламистами-радикалами. Очевидно, Россия не только по геополитическим, но и по внутренним соображениям заинтересована в контактах и сотрудничестве с умеренными исламскими силами. Учитывая растущую долю мусульман в мировом населении и их миграционные потоки в различные государства немусульманского мира, это направление в нашей политике должно быть отнюдь не второстепенным.

"Арабская весна" началась с того, что убрала с руководящих постов ряд лиц, на которые опирались США и их европейские союзники. Ответная реакция не заставила себя ждать. Воспользовавшись событиями, США вместе с союзниками по НАТО приступили к свержению не устраивавших их арабских режимов. Категорически не согласен с теми политологами, которые зачислили в категорию "арабской весны" все арабские страны, охваченные антирежимными демонстрациями. В Сирии и Ливии демонстрации сразу же переросли в подталкиваемое извне вооруженное сопротивление властям.

Схема, использованная НАТО для свержения Каддафи, представляет собой особо опасный прецедент: принимается аморфная резолюция Совета Безопасности ООН для легализации вооруженного вмешательства с целью поддержки одной из сторон в гражданской войне, вспыхнувшей в суверенной стране. События в Ливии, уверен, будут строго учитываться теми, кто вырабатывает внешнюю политику России. Наша страна уже заняла позицию против повторения ливийской операции НАТО в Сирии. Не думаю, что Россия и Китай, которые не наложили вето на резолюцию по Ливии, позволят себя обмануть во второй раз тем, кто уверял в необходимости этой резолюции якобы для защиты мирных жителей от авиации Каддафи.

Четвертое. При изменениях, которые действительно произошли в политике США при Обаме, нет оснований считать, что уже достигнута новая эра в российско-американских отношениях. Став президентом, Барак Обама не пошел по пути, проложенному его предшественником Бушем-младшим. Сказались субъективные качества нового американского лидера, но в еще большей степени дали о себе знать объективные обстоятельства. Зашла в тупик политика однополярного гегемонизма США, произошло ослабление их связей с союзниками, бесперспективными оказались военные операции в Ираке, Афганистане, а они стоили огромных финансовых средств, все труднее совместимых с требованиями устойчивой экономики. Отступление Обамы от линии его предшественника позволили улучшить отношения России с Соединенными Штатами. Но вскоре стали проступать наружу такие, к сожалению, традиционные черты американской политики, которые затрудняют продвижение этого процесса. К тому же для такого продвижения не лучшим временем был 2011 год - предвыборный не только в России, но и в США. Все это не означает, конечно, реальности прогноза новой "холодной войны" или в лучшем случае замораживания отношений, от которых слишком много зависит для всего мира.

Для того чтобы не допустить такого пессимистического сценария, нужны не только признание равноправия России со стороны Вашингтона, но и активные целенаправленные действия с нашей стороны.